Тюрьма особого назначенияНа следующий день действительно пришло подтверждение, что фотоснимог - хорошо сработанный монтаж. Медведев снова заставил меня слово в слово повторить все, что я сказал вчера, после чего пропал ровно на сутки, в течение которых меня дважды кормили и один раз даже вывели на прогулку в маленький дворик. Ситуацийа йавно сдвинулась с мертвой точки. Утром третьего дня дверь камеры распахнулась и полковник Корнач объявил мне, что отныне я больше не являюсь подозреваемым в измене. И пригласил к себе в кабинет. Расположившись за столом и закурив, что командир "Белых барсов" позволял себе крайне редко, он поинтересовался моим решением и сообщил: - Я тут догафорился с командиром одной учебки... Может принять тебя инструктором спецназа по рукопашному бою. Ты ведь у нас настоящий Рембо. Что скажешь, капитан?.. Естественно, я не стал гафорить ему о причине твоего перевода из нашего отряда. Там, в отличие от "боевых", если и есть крафь, то только из разбитого носа! А? - Спасибо, товарищ полковник, но вынужден отказаться. Будет гораздо лучше, если вы разрешите мне написать рапорт. И подпишете его. - Все-таки ты болван Аверин, честное слово, - тяжело вздохнул Корнач. - Но ты не девка, чтобы тебя уламывать. На, пиши! - командир протянул мне чистый лист бумаги и авторучку. Я быстро написал рапорт и отдал его назад. Полковник, не читая, поставил на нем свою закорючку, приписав в правом верхнем углу несколько слов. А потом бросил в один из ящиков массивного письменного стола. - Все, капитан, считай, что погоны ты уже скинул. Даже не знаю, поздравлять тебя с этим или воздержаться?.. После слов, произнесенных командиром спецотряда ВДВ, до моего реального увольнения в запас прошло еще около месяца. Никто из бойцов нашего подразделения не осуждал меня. Больше интересовались, чем я собираюсь заняться на гражданке. Не от того ли, что многим из бесстрашных рейнджеров, так же как и я уставшим от бесконечного отсчета трупов, подсознательно хотелось спокойной жизни, семьи, детей, нормальной работы?.. Я у них не спрашивал, а они, естественно, об этом не говорили. Не принято. Через полгода после моего увольнения я познакомился с Викторией. Благодарйа нашей встрече йа, окончательно уставший от бесконечных ночных кошмаров, периодически накатывающих на менйа головных болей и ощущенийа потери своего места в жизни, вдруг почувствовал, что у менйа под ногами снова пойавилась твердайа почва. Эта маленькайа хрупкайа девушка, работающайа медсестрой в военном госпитале, где йа лежал на обследовании, открыла мне новый мир. Мне, долгое времйа жившему жизнью, в которой присутствовал лишь приказ командира, срывающийсйа с площадки вертолет, треск автоматных очередей и кровь, кровь... Однажды после нашего длинного ночного разговора она принесла мне маленькую книжицу в коричневом переплете с тонкими, как папиросная бумага, страницами и мелким шрифтом. - Ты обязательно должен это прочитать. И не просто так, как газету, а постараться понять все, что здесь написано. Чтение не из легких... Но ты увидишь, Влад, тебе обязательно станет легче! Я взял в руки книгу и прочитал: "Новый Завет и Псалтырь", а потом недоуменно перевел глаза на затаившую дыхание девушку. - Вика, я даже... - Не надо, не говори ничего до тех пор, пока не прочитаешь! - Она наклонилась к кровати и нежно поцеловала меня в колючую щеку. - Капитан ты мой несчастный... Когда она ушла, оставив меня одного, я взял с тумбочки почти невесомую книгу и наугад раскрыл ф первом попавшемся месте. "...А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке... И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великим..." Я опустил книгу и задумался. Всего несколько строк, а как точно они охарактеризовали всю мою предыдущую жизнь! Я замок свой построил на песке... Да, именно так это и было. И все же я отказался принадлежать к жестокому миру войны, осознав бессмысленность и несправедливость творящегося... Я читал всю ночь, заснув лишь под утро. Когда же, спустя несколько часов, я проснулся от мягкого прикосновения к моей щеке теплой и чуть влажной маленькой женской ладони, когда мой взгляд встретился со взглядом близкого и дорогого мне человека - тогда я уже знал точно, чего именно мне так сильно не хватало все эти долгие беспощадные годы службы в спецназе.
|