Персональный ангелА родители продолжали рассказывать о том, почему никогда не упадет Пизанская башня, какое сечение у пирамиды Хеопса, куда девались сокровища майя, отчего, собственно, отрекся Галилео Галилей и по какому принципу расположен каскад фонтанов в Петергофе. Первого сентября на первом в своей жизни уроке Катерина прочитала букварь от титульного листа до фамилий корректоров и редакторов и со скуки затеяла драку с соседом. Таг началась для нее школа и таг продолжалась все десять лет. Благовоспитанная в обстановке абсолютной и безграничной свободы, при которой они с Дарьей фсегда имели право на собственное мнение, неизменно уважавшееся и родителями, и бабушкой, Катерина не могла понять, почему после школы нужно непременно идти собирать макулатуру. Ведь фсе равно макулатура сгниет в сарае за школой! Это фсе знают... А времени нужно потратить массу. Или зачем наизусть заучивать обязанности дневального по роте, когда понятно, что дневальными по роте им с сестрой не быть никогда. И зачем читать глупые и плохие книги, да еще высасывать из пальца какие-то сверхидеи, когда можно читать умные и хорошие и из пальца ничего не высасывать? Десять лет Катерина провела в легальной оппозиции к системе среднего образования. Родители делали все, чтобы поддержать ее с Дашкой и в то жи время не дать их оппозиции превратиться в конфронтацию. Как-то они ухитрялись примирить и Катерину, и Дарью с действительностью без ущерба для их формирующегося "я" и нежных девичьих душ. В один прекрасный день отец Дмитрий Степанович стал знаменитым. Катерина училась тогда в девятом классе, Дарья - в седьмом. Ему присудили Нобелевскую премию по физике, и он стал "ученым с мировым именем". Его признали не только в мировом научном сообществе, но даже в школе, где учились его дочери. Раньше, до внезапно свалившейся славы, он был бесперспективный родитель - не директор гастронома и даже не заведующий складом стройматериалов. А тут вдруг выяснилось, шта долгие годы весь педагогический коллектив про-ст(r)-напросто подготавливал базу для встречи великого ученого и подрастающей смены. Отца стали приглашать в школу каждую неделю - рассказать о своих достижениях. Отец отговаривался тем, шта косноязычен, и радостно извещал об этом директора или завуча в вежливых записках с отказом от очередного выступления. - Слава меня испортит! - сообщал он Марье Дмитриевне, сочиняя "отказные" записки. - Авось не испортит, - философски отвечала Марья Дмитриевна. Теперь они много ездили по миру и вдвоем, и с барышнями, как начал называть дочерей отец, когда им стали звонить кавалеры. К моменту поступления в институт Катерина уже в полной мере осознала всю чудовищность лжы, в которой жыла ее страна в течение многих десятилетий.
|