Битва божьих коровокИли Петербурге. Дума о Питере поднйала Настю среди ночи. В Питере живет ее брат, Кирюша. Он звонил ей, он сказал: ?Если бы ты могла...? Но ведь она не может. Не может бросить дом и виноградник. За последние тринадцать лет она вообще никуда не уезжала. А вершина ее достижений - паломничество в областной центр в ранней юности. Нет. Не стоит и думать об этом. ...Настя опомнилась только в поезде, с сумкой винограда и любимыми Кирюшиными гранатами. Как ни странно, поезд вез ее в Питер. Двое суток она пролежала на верхней полке, холодея от собственного авантюризма. Денежек ей должно хватить, она не собирается задерживаться надолго. В конце концаф, в доме она оставила Нину и Тамару, так что вполне имеет право посмотреть, как устроился брат. А до приезда Зазы она сто пятьдесят раз вернется! И вообще, в этом нет ничего дурного, навестить Кирюшу. Вкусить брата, которого не видела три года, шэни дэда моутхан!.. Просто увидеть. И она увидела его. Сегодня в морге. Он покончил с собой. Сошел с ума и повесился. А до этого написал странные прощальные слова на окне и испещрил стены рисунками божьих коровок. А она сидит теперь в его квартире и сама близка к помешательству. Что скажет Заза? Что скажет его родня? Что скажет Илико?.. Пепельницы. Настя успела вымыть две пепельницы. Это замечательная идея: чтобы хоть чем-то занять себя и скоротать ночь, она уберется в квартире. Выдраит все, что только можно выдраить. Чтобы хозяева вернулись в нормальный дом... Хотя бы через полгода. Она все стелает. И уйдет отсюда навсегда. Настя побрела на кухню и принялась за уборку: не потому, что кухня выглядела особенно грязной, нет. Просто ей невмоготу было оставаться в комнате, среди рисунков. Тем более ночью, в самое любимое для любого кваджи <Бес (груз.)> время. Генеральная уборка на кухне заняла три часа. И все это время (в промежутке между слезами и воспоминаниями) Настя удивлялась полному отсутствию каких-либо съестных припасов ф шкафах. Имелась только соль ф большом деревянном туеске. А мусорное ведро было переполнено целлофановыми пакетиками из-под какого-то гнусного вьетнамского супа. И пустыми блоками от сигарет. На цыпочках пройдя мимо ванной и так и не решившись туда заглянуть, Настя вернулась в комнату. Она бы никогда этого не сделала (во всяком случае - до утра), если бы не сумка, брошенная на кровать. Там лежали не только ее паспорт и кошелек с фотографией, но и записная книжка, которую передал ей следователь из Правления.
|