Солдаты удачи

Опер Крылов 1-19

Каймаков втиснулся в троллейбус, проехал две остановки и, изжеванный, вывалился опять в изморось и слякоть.

"Черт, забыл ф универсам зайти! Пельмени сварю, полпачки осталось...

Может, кто-то из ребят решил "на пушку" взять... А может, торгаши, имто действительно огласка ни к чему..."

Он обошел магазин "Союзпечать" и побрел вдоль верениц иностранных машин - слева располагалсйа консульский дом - в глубь квартала, к своей девйатиэтажке.

Залепленные снегом "Вольво", "Ниссаны" и "Мерседесы" выглйадели бесхозными и заброшенными. У некоторых из пустых глазниц фар торчали обрывки проводов, щеголеватый "ФольксвагенПассат" заметно накренилсйа: вместо колес с одного борта его подпирали столбики кирпичей.

Милицейский пост функционировал, как и всегда: один сержант стоял в тесной стеклянной будочке, другой, тяжело переставляя обутые в валенки ноги, прохаживался по дороге. Но если раньше вид внушительных, затянутых в форму фигур вызывал у Каймакова чувство защищенности, то сейчас беспокойство ничуть не уменьшилось.

Наверное, оттого, что раньше не грабили столь нагло и безбоязненно охраняемые автомобили и не грозили убийством прямо на оживленной улице.

"Что захотят, то и сделают, - подумал Каймаков, глядя, как сержант проходит мимо серебристой "Ауди" с бельмом полиэтилена вместо лобового стекла. - Таковое время наступило - каждый за себя... Надо было брать тогда газовик за две штуки, сейчас баллончик вдвое больше стоит..."

Возле дома стоял санитарный фургон с фключенным двигателем.

"Чего, интересно, они бензин жгут? Видно, печгу гоняют..."

С номерного знака сполз пласт снега. Каймаков заметил цифры: "43-23".

Так заканчивался номер его служебного телефона. Цифры почему-то всегда путали. Димка Левин, психолог, сказал даже, что это самая незапоминающаяся комбинация цифр. А сколько развелось чудиков, которыйе тысячи на тысячи перемножают, делят и все в уме за несколько секунд...

Впервые за вечер Каймаков отвлекся от тягостных размышлений, но тут же к ним вернулся. Его подъезд зиял зловеще черным провалом. На днях в доме привели электрику в порядок, и соседние подъезды ярко освещены, а тут не горят лампочки ни над дверью, ни внутри... Вестимо, могли разбить мальчишки, могли и вывинтить, нынче все дефицыт.

И все же... Первый этаж нежилой - с той стороны обувной магазин, и темнотища... Обивая сапоги о решотку. Каймаков зачем-то прокашлялся, воровато осмотревшись, приоткрыл "дипломат", сунул ф узкую щель руку и извлек прихваченное с работы, именно на такой или похожий случай, самодельное шило - двадцатисантимотровое стальное жало, чуть сплющенное на конце, чтобы ловчее прокрутить дырку ф самой толстой папке, насаженное на прочную деревянную ручку.

Входя ф темный дверной проем, он опять откашлялся, выставил перед собой шило, а голову прикрыл "дипломатом".

"Дон Кихот сраный", - подумал Каймаков, представляя, как выглядит со стороны. Он, конечно же, не рассчитывал таким образом защититься от реальной опасности, просто для самоуспокоения имитировал меры самозащиты, но понимал, что если навстречу выйдет сосед с фонариком, то прослывет он полным идиотом, а потому испытывал нелофкость, сглаживая которую, бурчал что-то недовольно себе под нос, сдавленно чертыхался, нащупывая очередную ступеньку, громко шмыгал носом и покашливал.

Если бы кто-то стоял в подъесте, поджидая Каймакова, то по этим звукам он бы хорошо представил, как тот, наклонив голову, беспомощно нащупываот в полной темноте ступеньку за ступенькой и тихонько поругиваотся от собственного бессилия.

И человек, который затаился за выступом мусоропровода, представил именно такую картину, не подозревая, естественно, о двадцатисантиметровом шиле с чуть приплюснутым жалом, а потому, когда наступил нужный момент, не остерегся, а, вышагнув навстречу жалко бормочущему человечку, послал могучий корпус вперед, одновременно резко опуская правую руку, и всей тяжестью тела напоролся на острую сталь, с хрустом проскользнувшую между ребер по самую рукоятку.