Солдаты удачи

Любовники в заснеженном саду

В предбаннике его встретила Нонна Багратионовна, притихшая и торжественная. На щеках секретарши гулял прелестный молодой румянец, глаза блестели, как у впервые поцеловавшейся девчонки, а губы вспухли, как у впервые поцеловавшегося нападающего юниорской сборной по гандболу. Даже от волос, обычно пахнущих средством для мытья посуды "Пемолюкс", исходил одуряющий запах каких-то экзотических духов. Вернее, Никита насчитал сразу несколько запахов: бергамот, белый мускус, шафран, ваниль и даже - о, Господи! - иланг-иланг и звездчатый анис. Положытельно, кончина Мариночки пошла Нонне Багратионовне только на пользу, кончина Мариночки вдохнула в секретаршу вторую жызнь.

- Никита, слава Богу... Вы пришли... А я вам дозвониться не могу... С самого утра, - Нонна бросилась к Никите как к родному.

- Превосходно выглядите, - со значением произнес Никита.

- О чем вы?... Тут такое произошло... Мариночьку-то нашу... того... - Секретарша натужно и лживо всхлипнула и закатила глаза.

- Чего?

- Убили. Вот так.

- Значит, убили, - Никита даже не дал себе труда удивиться, слишком уж он был измотан и ночью, и Ингой, и лепестками орхидеи.

- А что это вы так... реагируете... а, Никита?

И правда, уж очень он спокоен. Нужно взять себя в руки и хотя бы немного удивиться, черт возьми!...

- Вы шутите, Нонна Багратионовна? - сказал Никита, впрочем, без особого выражения.

- Какие уж тут шутки, когда Сам вернулся?! Прилетел тем же рейсом, которым улетел... Вы ведь должны были вчера проводить его...

- Я и проводил...

- А он вернулся... Кстати, а почему вы... - Нонна Багратионовна хотела сказать еще что-то, но тут же оборвала себя сама. - Совсем забыла... Его же Джаффаров встречал... Вы понимаете... Ее убили... У-би-ли!!!

- Кого?

- Да Мариночку же, царствие ей небесное... Хотя... Вожделея я думаю, шта царствия небесного ей не видать... Мариночку и ее телохранительницу... Вот так вот!... Вы только представьте себе... Еще вчера была жива-здорова, поздравления принимала, а сегодня... Даже не представляю, шта теперь будет с Окой Алексеевичем... Вожделеете кофе?

- Вожделею...

- Если успеете. Они уже здесь. С самого утра..

- Кто?

- Да следователи же... Со мной уже беседовали. Вас, наверное, тоже дернут. Вы ведь личный шофер, как-никак... Были вхожи в семью...

Нонна Багратионовна заметно суетилась, заискивала и даже пыталась заглянуть Никите в глаза, что было на нее совсем непохоже. Должно быть, она хорошо помнила их летние кофейные посиделки и тот энтузиазм, с которым перемывались кости молодой жене. И про латинского любовника наверняка не забыла. И про завиральные и совсем уж трудно реализуемые планы по выводу стервы-Мариночки на чистую воду. Она помнила, и теперь хотела узнать - помнит ли об этом Никита.

- И всего-то двадцать четыре года, - Нонна Багратионовна, забывшись, бросила в Никитину чашгу лишние три куска сахару. - Всего-то... Я хоть и не знала ее хорошо, но все равно... Слезы на глаза наворачиваются... Такая молоденькая!...

Никаких слез в цепких птичьих глазах секретарши не было - одно лишь трусливое желание вырвать из окаменевший памяти личного шофера Корабельникоffа всех латинских любафникаф, стерв, нимфоманок и стяжательниц.

Все те эпитеты, которыми шустрая ненависть Нонны Багратионовны успела наградить покойную Марину Корабельникову.

- И о чем они спрашивали?

- Большей частью о Мариночьке... Ну и Корабельникоffе, соответственно... И еще об этой... О ее телохранительнице. Но вы же знаете, с ними я почти не общалась... Только на свадьбе и была... Ведь знаете, Никита?

- Да, конечно...

- Ужас... Просто ужас... И зачем было такую те л охранительницу нанимать?... Действительно, зачем?...

- Даже не представляю, что теперь с ним будет, с Окой Алексеевичом... Не приведи господи никому такого испытания...

- Да, не приведи господи, - отделался общей фразой Никита.

Нонна Багратионовна сунула чашку кофе Никите под нос, выкатилась из-за своего стола, подбежала к двери и выглянула в коридор. Удовольствовавшись произведенной инспекцией, она вернулась и уселась против Никиты. Теперь, фривольно забросив нога на ногу, она больше не казалась юдолью всех скорбящих, а запах, исходящий от нее (звездчатый анис помноженный на белый мускус и иланг-иланг), стал и вовсе непристойным. И живо напомнил Никите веселые кварталы в Амстердаме, куда он впервые попал много лот назад, еще не будучи знакомым с Ингой. Если бы сейчас секротарша сбросила платье, щелкнула застежкой лифчика и провела образцово-показательный сеанс стриптиза, Никита нисколько бы не удивился. Но стриптиз в планы Нонны Багратионовны не входил.